Гроза ада (БЕСсильный чемпион) [Компиляция 1-7] - Григорий Володин

с ними я так же буду проводить медитативный тренинг. Естественно, прилюдно ваш авторитет тренера будет незыблем. Более того, мне самому выгодно сохранить анонимность данных договоренностей. Если увидите явные недочеты в моем управлении, для диалогов я так же открыт, но последнее слово за мной. Если согласны на столь необычные условия, мы сработаемся.

- Не пойдет, - сразу возражает Аделина. – Учреждение действительно очень престижное, и жалко отказываться от предложения работать здесь, но я никогда не подчинюсь непрофессионалу мягко говоря. Тем более несовершеннолетнему. С прошлой работы я потому и ушла, между прочим.

- Веский аргумент, - киваю. – Но дело в том, что я гений. Мои возможности и знания превосходят ваши в разы. Чтобы не быть голословным, позвольте доказать двумя примерами.

Сразу следует бурная реакция:

- Ах ты наглец! – вскрикивает, всплескивая руками. - Мальчишка, да кем ты себя возомнил! Будь хоть Джеком Потрошителем - мне плевать. Я заслуженный тренер! У меня десять лет опыта! Иди девочек за косички дергай! А я ухожу.

Она отворачивается к двери, быстрым движением оправляя складки брюк.

- Я сброшу ваш доспех шестью касаниями, - спокойно говорю ей в спину. – Не ударами – касаниями. Если позволите.

Делаю ставку на профессиональный интерес. Если Аделина человек амбициозный и любопытный, если она горит боевыми искусствами, то даст мне шанс.

Срабатывает - женщина замирает почти у самого порога.

- Так же я опознаю вашу технику до того как ее примените, - подкидываю второй довод. – Если что-то из этого не выполню, принесу извинения и буду просить вашего наставничества.

Аделина поджимает губы, обдумывая.

- Даже если так - не пойдет, - выдает своенравная татарка. – Я тренер Военных игр, а не кружка по конструированию точечных техник. Военные игры же - это эффективное комбинирование возможностей и ума. Только спарринг покажет, годишься ты на свои притязания.

Ух ты! Вот такого поворота я не ожидал. Повеяло свежестью, а то думал, все проедет по накатанной.

- Что же проведем спарринг здесь, - вскакиваю и снимаю расстегнутый пиджак школьной формы.

- Здесь? – она оглядывает дорогие кожаные кресла и стол из темного дерева.

- Ага, зал просторный – нам хватит места, - ухмыляюсь. – У меня просто уроки идут. Не хочется математику пропустить. На следующей неделе контрольная.

- Контрольная, значит? – шипит раззадоренная Аделина. – Сейчас пройдет твоя контрольная.

Женщина разувается, и мы встаем друг против друга на свободном пяточке между проектором и стеной.

Пока кулак татарки окутывает песочный молот, делаю рывок к ней. Правой отвожу желтую кувалду, левой хватаю сзади за шею. Плитка пола скользкая, и я пользуюсь этим. Резкая подсечка – опорная нога Аделины съезжает, сразу же «толчком» опрокидываю. Нависаю над женщиной. Захватом за локоть отодвигаю руку - открывается шикарная грудь под обтягивающей водолазкой. Успевая любоваться выпуклостями Алмакаевой, еще пятью «толчками» сбиваю доспех. Затем обыкновенным болевым за кисть заставляю сдаться.

"Спарринг" и двух минут не занимает. Растрепанная Аделина тяжело дышит на полу. Протягиваю ей руку с ухмылкой.

- Добро пожаловать в Первый лицей имени Александра Бородова,

тренер

.

Секунду женщина смотрит на меня, затем кивает и принимает помощь:

- Спасибо, ученик.

После знойного собеседования захожу в кабинет Софии.

- Кандидатура Алмакаевой одобрена, - коротко резюмирую.

Княжна отрывает золотые глаза от экрана компьютера.

- Хорошо, - она морщит гладкий лоб. – Зачем ты прислал мне на почту имена семи девушек?

- Это новые абитуриенты лицея. Организуй, пожалуйста, их перевод к нами из Училища воспитанниц Военного министерства.

- Причина?

- Одна из них моя девушка – Ольга Менская. Хочу, чтобы всегда была рядом со мной. Остальные – ее команда по Военным играм. Они тоже будут участвовать в Чемпионате Старших школ.

Я не собираюсь лишать Кали ее друзей и «капитанского мостика». Она – отличный лидер, и доказывала это в Страшном мире не раз. Но отныне будет тренироваться вместе с подругами под моим присмотром. Темп их развития ускорится в разы.

- Ясно, повезло девочке, - лицо Софии все еще напряжено. – Скажи, Перун, у меня есть хотя бы шанс?

- Шанс на что?

Она впивается взглядом мне в глаза, серьезная как никогда.

- Быть матерью твоих детей.

За эти дни нас многое связало. Планирование противоборства врагу, схватки с демонами плечом к плечу. Да, она пыталась меня убить, и этого никогда я не прощу ей. Хотя бы потому что на моем месте мог быть любой другой случайный парень. Убить человека из одних лишь неподтвержденных подозрений? Методы средневековой инквизиции мне противны. Но на чашах весов жизни лежат далеко не только наши ошибки. Сила воли, верность семье, целеустремленность и стойкость – этого у Софии не отнять.

«Больше, чем у многих» - хотелось бы мне сказать. Но я говорю:

- Никакого.

София вздрагивает, волшебные глаза влажнеют, княжна сглатывает ком в горле, давится им, и, откашливаясь, произносит мертвым голосом.

- Тогда, надеюсь, у вас сестрой всё получится.

- Не получится - у Светланы тоже нет шансов, - твердо произношу. – У всего вашего рода. Я буду парнем Светы ровно столько, сколько потребуется, чтобы принимать за нее вызовы от итальянцев. Но мы не разделим постель.

- Но … но почему? – уже, не сдерживаясь, плачет София. - Почему ты пренебрегаешь нами?

Мне остается только подойти и обнять соратницу. Аромат ее духов обволакивает меня, длинная белая коса трепещет от моих поглаживаний. Княжна плачет еще сильнее. Жжение упавших на мою кожу слез не утихает. Наше уединение – не иллюзия, не мечта, но наш брачный союз ими останутся.

Почему "нет"? Потому что я – сильнейший демоник и несу ответственность за свою силу. Мне приходится пропускать свои чувства через фильтр прагматизма. Иначе быть страшной беде.

- Глеб, - тихо говорю.- Не знаю, что его так изуродовало: геном рода или воспитание Александра. Но знаю точно – настоящий Шприц не социопат. Он герой. Ты тоже видела его в Страшном мире. Видела, как он сражался с демонами, как пожертвовал жизнью ради людей. Семья Бородовых нанесла ему психическую травму. Нет гарантии, что наш с тобой или Светой сын не станет чудовищем страшнее Глеба. Страшнее Градгроба.

Сейчас слова всего лишь слова. Любые доводы слишком эфемерны в сравнении с болью разбитого женского сердца.